После Строгановских заводов заводам Кайгородова на Урале принадлежит первое место как по богатству железных и медных руд, так особенно по обилию лесов, в которых другие
уральские заводы начинают чувствовать самую вопиющую нужду, и, как выразился автор какого-то проекта по вопросу о снабжении заводов горючим материалом, для них единственная надежда остается в «уловлении газов», точно такое «уловление» может заменить собою ту поистине безумную систему хищнического истребления лесов, какую заводчики практиковали на Урале в течение двух веков.
Темная история Веры Иевлевны не повредила Манефиной обители. Мать Екатерина, умная и строгая женщина, сумела поддержать былую славу ее. Ни с Москвой, ни с Казанью, ни с
уральскими заводами связи не были ею порваны. Правда, к матери Екатерине не привозили осетров и масла с золотом, а из Москвы именитые купцы перестали наезжать за добытым в скитском подземелье песочком, но подаяния не оскудевали, новая игуменья с нужными людьми ладить умела.
Неточные совпадения
Привалов набросал широкую картину настоящего
уральских заводчиков, большинство которых никогда даже и не бывало на своих
заводах.
Скупленный в Зауралье хлеб доставлялся запольскими купцами на все
уральские горные
заводы и уходил далеко на север, на холодную Печору, а в засушливые годы сбывался в степь.
Страда на
уральских горных
заводах — самое оживленное и веселое время.
Как! когда
заводы на Урале в течение двух веков пользовались неизменным покровительством государства, которое поддерживало их постоянными субсидиями, гарантиями и высокими тарифами; когда заводчикам задаром были отданы миллионы десятин на Урале с лесами, водами и всякими минеральными сокровищами, только насаждай отечественную горную промышленность; когда на Урале во имя тех же интересов горных
заводов не могли существовать никакие огнедействующие заведения, и
уральское железо должно совершать прогулку во внутреннюю Россию, чтобы оттуда вернуться опять на Урал в виде павловских железных и стальных изделий, и хромистый железняк, чтобы превратиться в краску, отправлялся в Англию, — когда все это творилось, конечно, притязания какого-то паршивого земства, которое ни с того ни с сего принялось обкладывать
заводы налогами, эти притязания просто были смешны.
Вид на Кукарский
завод и на стеснившие его со всех сторон горы из господского сада, а особенно с веранды господского дома, был замечательно хорош, как одна из лучших
уральских панорам.
За рекою Юрзенем Михельсон успел разбить еще толпу мятежников и преследовал их до Саткинского
завода. Тут узнал он, что Пугачев, набрав до шести тысяч башкирцев и крестьян, пошел на крепость Магнитную. Михельсон решился углубиться в
Уральские горы, надеясь соединиться с Фрейманом около вершины Яика.
Пугачев, зажегши ограбленные им Белорецкие
заводы, быстро перешел через
Уральские горы и 5 мая приступил к Магнитной, не имея при себе ни одной пушки.
Крискент — низенький, юркий старичок, с жиденькими косицами и тоненьким разбитым тенорком, — принадлежал к симпатичнейшим представителям того типа батюшек, который специально выработался на
уральских горных
заводах, где священники обеспечены известным жалованьем, а потом вращаются в более развитой среде, чем простые деревенские попы.
Место под
завод было выбрано самое глухое, настоящий медвежий угол: горы, болота, леса; до официального основания заводского действия здесь, с разным лесным зверьем, хоронились одни раскольники, уходившие в
уральскую глушь от петровских новшеств.
Белоглинский
завод, совсем затерявшийся в глуши
Уральских гор, принадлежал к самым старинным
уральским поселениям, что можно было даже заметить по его наружному виду, то есть по почерневшим старинным домам с высокими коньками и особенно по старой заводской фабрике, поставленной еще в 1736 году.
Это были крепкие семьи старинного покроя; они могли сохраниться в полной неприкосновенности только в такой
уральской глуши, куда был заброшен Белоглинский
завод.
«Прежде гремели на Панютинских
заводах золотопромышленники Сиговы да Кутневы», — раздумывал Гордей Евстратыч, припоминая историю
уральских богачей.
Ядро заводского населения сложилось из беглых с других
уральских горных
заводов, а к ним пристали «расейские» выходцы, бежавшие с Поволжья, с Керженца, с Беломорья.
Почти все
уральские заводчики были раскольники, и население всех
заводов складывалось приблизительно одинаково.
Во второй раз я неожиданно столкнулся с Ароматовым на фабрике одного из
уральских железных
заводов, где он фигурировал в качестве простого рабочего.
Через три дня пути, перевалив через
Уральские горы, я уже подъезжал на земской паре к месту своего назначения, и Пеньковский
завод весело выглянул рядами своих крепких, крытых тесом домиков из-за большой кедровой рощи, стоявшей у самого въезда в
завод; присутствие сибирского кедра, как известно, есть самый верный признак глубокого севера и мест «не столь отдаленных», с которых начинается настоящая «немшоная» Сибирь.
Май месяц стоял в последних числах, следовательно, было самое лучшее время года для поездки в глубь
Уральских гор, куда был заброшен Пеньковский
завод; от губернского города Прикамска мне предстояло сделать на земских верст двести с лишком по самому плохому из русских трактов — Гороблагодатскому, потому что
Уральская горнозаводская железная дорога тогда еще только строилась — это было в конце семидесятых годов.
С двенадцати лет он уже служил на фабрике (действие происходит на одном из
уральских горных
заводов), и в будни мы могли видеться только по вечерам, и только праздники принадлежали нам всецело да лето, с Петрова дня по успенье, когда фабрика не работала.